Мы имеем право дышать чистым воздухом и пить чистую воду

4 мая 2020

О состоянии окружающей среды мы задумываемся лишь тогда, когда ситуация становится критической: трудно не заметить черный снег в Темиртау или пелену смога над Алматы. Но когда дело доходит до реальной борьбы с загрязнителями, мы равнодушно отходим в сторонку. Редакция Vox Populi задала пять вопросов экспертам, чтобы понять, нужна ли реформа Экологического кодекса каждому жителю Казахстана.

- В каком состоянии сейчас находится экология Казахстана?

Качество окружающей среды, а именно воды, воздуха и почвы, и количество твердых бытовых отходов — эти экологические проблемы, по словам министра экологии Магзума Мирзагалиева, являются наиболее острыми сегодня. Свыше 120 миллионов тонн ТБО уже накоплено на полигонах, и ежегодно в стране образуется еще более 5 миллионов тонн ТБО. Это, иными словами, 42 футбольных поля, усеянных нашим мусором.

По итогам прошлого года фактические выбросы загрязняющих веществ в атмосферу составили 2,4 миллиона тонн. На электроэнергетику приходится 900 000 тонн выбросов, на горно-металлургический сектор — 700 000 тонн, на нефтедобычу — 500 000 тонн, на транспорт и сельское хозяйство — 300 000 тонн.

«Наблюдается ежегодный прирост выбросов, и если не принять никаких мер, то, по прогнозу, в 2030 году фактические эмиссии загрязняющих веществ составят 3,6 миллиона тонн, то есть они могут вырасти в 1,5 раза за 10 лет», — заключил Магзум Мирзагалиев, презентуя проект нового Экологического кодекса в Мажилисе.

«Наступил момент, когда граждане Казахстана начали ощущать на себе негативные последствия загрязнений от того или иного производства. В Казахстане работают тысячи предприятий, которые относятся к первому и второму высоким классам опасности. Старый кодекс работал, но, как показало время, недостаточно эффективно с экологической точки зрения. Уровень загрязнения окружающей среды и сложившаяся политика природопользования подошли к критической черте», — говорит Айжан Скакова, директор Научно-исследовательского института проблем экологии КазНУ им. аль-Фараби.

- Работает ли сейчас Экологический кодекс?

Дмитрий Калмыков, независимый эколог, директор по развитию Карагандинского областного экологического музея и общественного объединения «ЭкоМузей»:

— Наша экономика — «коричневая», цвета известного продукта. Это определение (Brown Economy) используется еще с начала индустриализации. Казахстан начал переход к «зеленой» экономике, но мы только в начале этого пути. Промышленники не хотят меняться, потому что их сейчас всё устраивает. Никаких механизмов, которые бы их принуждали или, наоборот, стимулировали к «зеленому» развитию, в прежнем Экокодексе не было. Там уже много лет фигурировали красивые слова, вроде «наилучшие доступные технологии», но предприятиям раньше не давали никаких преференций за их внедрение: их не было — так же, как не было и особенных наказаний за, так скажем, «непереход» на новые технологии. Новый кодекс впервые внедряет экономические механизмы для того, чтобы переход к более чистым технологиям наконец-то начался.

Айжан Скакова, представитель Ассоциации экологических организаций Казахстана по г. Алматы, кандидат географических наук и директор Научно-исследовательского института проблем экологии КазНУ им. аль- Фараби:

— До разработки новой редакции Экологического кодекса сложилась такая картина: загрязнителю легче оплатить штраф за ущерб, причиненный окружающей среде, чем развивать экологичные технологии. В новом кодексе предусмотрен механизм постепенного перехода к улучшению, он носит не запретительный, а мотивирующий характер, потому что все наилучшие доступные технологии (далее — НДТ) внедряются только с 2025 года. В случае отказа предприятия от НДТ ставки платы будут только расти: с 2025 года — в 2 раза, с 2028-го — в 4 раза, с 2003-го — в 8 раз. Это мера, которая стимулирует промышленность заблаговременно продумать свою программу экологической эффективности. Новый Экокодекс нацелен направить предприятия-загрязнители на внедрение обновления и улучшение технологий, которые максимально и эффективно предотвратят новые загрязнения окружающей среды.

Почему не все реагируют на нововведения в Экологическом кодексе положительно?

Дмитрий Калмыков:

— В новом кодексе предприятиям даются широчайшие льготы, если они начинают процесс перехода на новые технологии, которые обеспечат низкие выбросы. В этом случае им разрешают вообще не платить экологические платежи.

Новый кодекс предусматривает очень постепенный, пятнадцатилетний период перехода на новые доступные технологии. Так что никакой внезапной угрозы Экокодекс не создает. Но. Сейчас в СМИ много возмущений от представителей индустрии о якобы невероятно больших расходах на их переход к НДТ. Эти аргументы «коричневых» промышленников, которые сейчас кричат: «Нам нужен триллион!», «Без нас вы все замерзнете!», «Сейчас тарифы поднимутся, и мы закроемся!» Все эти цифры нечестны даже в самой формулировке — по той простой причине, что еще нет утвержденных технологий, которые можно было бы выбрать, поэтому реально подсчитать, сколько требуется денег, сейчас невозможно. Они просто пугают всех, заявляя: «Нам нужны триллионы!»

На самом деле новые технологии предприятие сначала сможет выбрать в процессе согласования между государством и промышленностью этих списков в справочниках НДТ. Вот тогда, через три года, с готовыми справочниками, они наконец-то смогут понять, сколько стоит их переход, и принять решение — переходить или нет. Сейчас на нескольких предприятиях по предложению Министерства экологии начался аудит, чтобы понять, в каком состоянии предприятия, какие технологии могут им помочь и какие из них предприятиям по карману.

Так что всё, что сейчас говорят представители грязной промышленности, следует воспринимать, мягко говоря, с осторожностью, понимая, что они просто запугивают всех, стараясь сохранить статус-кво — выгодную для них ситуацию. Например, они стали угрожать массовыми увольнениями своих сотрудников в случае внедрения НДТ — такие страшилки элементарно опровергаются опытом стран, в том числе бывших социалистических, успешно внедривших НДТ без каких-либо массовых увольнений и безработицы. В этих странах воздух и вода стали чище, люди стали меньше болеть и жить дольше! Другого, более успешного пути «озеленения» индустрии на земном шаре просто еще никто не придумал.

Как будут распределяться деньги, собранные от экологических платежей?

Айжан Скакова:

— Старый Экологический кодекс предусматривал следующую систему: до 40% экологических платежей, полученных от природопользователей, расходовалось на реализацию природоохранных мероприятий. Так, за прошлый год, по данным Минэкологии, на эти цели был выделен 171 миллиард тенге.

Мы, в свою очередь, добиваемся того, чтобы все платежи направлялись на природоохранные мероприятия со стопроцентным и строгим целевым использованием.

Дмитрий Калмыков:

— Считается, что «не все» собираемые экоплатежи тратятся на природоохранные цели. Так, например, в более «удачливых» областях до 30% собранных денег тратится на природоохранные мероприятия, и это максимум! А вот, например, в Карагандинской области зачастую меньше 1% от собираемых почти 13 миллиардов тенге тратится на природоохранные мероприятия. Так что правильно будет сказать, что сейчас почти все экоплатежи не работают на охрану природы и здоровья населения. А про штрафы и говорить нечего: у нас в законодательстве вообще нет никакой связи между собранными штрафами и финансированием охраны природы — штрафные деньги растворяются в общем государственном бюджете. От того, что нарушители уплатили много миллиардов штрафов, дышать легче никому не становится...

Сейчас получается, что экономика областных бюджетов напрямую зависима от грязных производств. Сейчас ситуация такова, что чем грязнее производство, тем больше денег поступает в бюджет области от экоплатежей.

За рубежом принцип «загрязнитель платит» придуман для того, чтобы загрязнитель платил так много, чтобы ему было выгодно сэкономить и не платить, а у нас производства платят за загрязнение так мало, что им выгоднее продолжать — так же, как сейчас бесконечно платить экологические платежи. Именно поэтому они так противятся сейчас введению нового Экокодекса.

Чтобы изменить ситуацию, новый Экокодекс предусматривает следующее: все 100% собранных платежей за загрязнение окружающей среды будут тратиться только на природоохранные экологические мероприятия.

Зачем Казахстану новый Экологический кодекс?

Дмитрий Калмыков:

— Потому что продолжительность жизни в Казахстане короче, чем в других странах, а качество окружающей среды прямо связано с тем, сколько мы живем. Либо мы захотим дать следующему поколению лучшую и долгую жизнь, либо мы послушаем тех, кто говорит, что сейчас самим надо быстро зарабатывать, побольше выкапывать угля и качать нефти — а следующие поколения сами разберутся. Вот почему хочется думать, что мы придем к разумному компромиссу, и каждый житель Казахстана должен задать себе такой вопрос: «Куда склонится чаша весов — жирно кушать уже сегодня либо завтра изменить свой образ жизни и всем нам жить дольше?»

Айжан Скакова:

— Каждый человек имеет право на благоприятную среду для проживания, и когда страна начнет жить, а предприятия начнут работать по-новому Экологическому кодексу, народ от этого только выиграет. В новом Экокодексе есть нормы, которые позволят общественности напрямую участвовать в решении экологических проблем. Соответственно, влиять на качество нашей жизни — самого бесценного ресурса на планете Земля!

Источник: https://www.voxpopuli.kz/main/my-imeem-pravo-dyshat-chistym-vozduhom-i-pit-chistuyu-vodu-14605.html